У меня есть двоюродная сестра Оля, наши мамы родные сёстры. Можно сказать, что нам не очень повезло с родителями. Мы обе выросли в семьях, где ударить ребёнка не считалось чем-то преступным. Наше мнение вообще никогда не бралось в расчёт. Родители выпивали, и тогда Олю бил пьяный отец, меня — пьяная мать.

Это всё было нормой: “Заткнись, пошла вон отсюда, пока ты живёшь в моём доме и я тебя кормлю, ты обязана меня слушаться”. Мы обе рано начали самостоятельную жизнь, лишь бы подальше от них, от родителей.

Самое обидное воспоминание из детства: визиты родителей Оли к нам в гости. Гостям было спать негде, но эта проблема легко решалась за мой счёт: на пол бросали верхнюю одежду (куртки, дублёнки), сверху стелили простыню, всё, моё ложе было готово. А на мою кровать укладывали тётю и дядю, родителей Оли.

Я ненавидела спать на полу. У нас были тараканы, которых я очень боялась. И по полу они ходили пешком. Я долго не могла уснуть, засыпала, можно сказать, против воли, уже от усталости.

Когда мои родители ездили к родителям Оли, то сестре везло ещё меньше: летом ей стелили на балконе. На открытом балконе, он не был застеклён. На балконе, по которому ползали всякие ползучие гады.

Если Оля отказывалась идти туда спать, то получала от отца. Родители ездили в гости не просто чай пить, они пьянствовали. А мать Оли закрывала на всё глаза: отцу якобы видней, как ребёнка воспитывать.

Я не хочу, чтобы нас жалели. Мы выросли, справились, переросли детские страхи (я панически боялась, что буду плохой мамой, а Оля сразу бежала от мужчин, стоило им при ней крышечку от бутылки спиртного понюхать). Сейчас мы обе замужем, у нас есть дети, мы работаем. У Оли высшее образование, у меня среднее специальное.

Я всё это рассказала, чтобы объяснить причину, по которой сейчас мы с сестрой так относимся к родителям. Почему мы им не помогаем. Почему нам наплевать, как они живут.

Я с родителями вижусь редко. Раз в пару лет, не более. Они так и живут в той квартире, в которой я выросла. На звонки стараюсь не отвечать, так как знаю, что мне скажут: меня вырастили, а я сто рублей дать не могу, в последнее время матери надо, чтобы я повлияла на Олю. Зачем повлияла, дальше расскажу.

Оля (её отец умер три года назад) со своей матерью вообще не общается. И отца до его смерти не видела лет семь. Только во взрослом возрасте я узнала, что отец Олю не только по пьяни бил, но и совершал гораздо более серьёзные преступления. Акта не было, но трогал, смотрел, заставлял смотреть. Родной отец! А мать не верила Оле, или делала вид, что не верит.

Мать Оли, ещё когда отец Оли был жив, квартиру продала, купила дом в черте города. После смерти дяди тётка осталась одна. Дом начал сыпаться, за ним же уход нужен. Огород она забросила, стала намного чаще выпивать, дошло до того, что у неё дома стали тусоваться все окрестные выпивохи.

Ситуация такая. Тётка вспомнила, что у неё есть дочь. Допила то ли цирроза, то ли до гепатита. Я так и не поняла, но что-то с печенью. Нужны лекарства, нужно лечение, даже двойное, ещё надо лечить алкоголизм. А ещё тётка устала жить без условий (туалет во дворе, вода с колонки), и хочет в благоустроенную квартиру. К Оле в квартиру.

Мать Оли считает так: она дочь родила, вырастила, воспитала, и человеком воспитала! Всё, чего Оля добилась, её мать приписывает себе в заслуги: типа родись Оля в другой семье, и кто знает, что бы с ней сейчас было. А так ей характер закалили, за что Оля должна быть благодарна.

Когда тётка только начала нытьё по поводу переезда в квартиру, Оля приехала ко мне с бутылкой вина:

— Вот же сука! Воспитала она меня, теперь я обязана забрать её к себе! Я ей сказала: хорошо, заберу, у меня как раз лоджия большая, ей там места хватит. Она завизжала, что ей комната нужна. А нет комнаты. И не будет. Не для неё. Она от лоджии отказалась, я её послала. Не удержалась, припомнила ей, как на балконе спала и мёрзла, ещё добавила, что ей повезло больше, чем мне тогда: лоджия тёплая, стеклопакеты, отделка вагонкой. Боже, Катька, как я её ненавижу! Ещё спрашивает, как я так могу к матери относиться? Меня на смех пробило, спросила у неё: “Это ты мать? Ты?” Катя, я полчаса смеялась, истерика была. Мать она. Таких матерей…

Я успокоила сестру, поддержала её в том, что она ничем не обязана матери. Возможные алименты? Там пенсия выше прожиточного минимума, а у Оли двое детей, так что вряд ли много назначат, если тётка до суда дойдёт.

Понятно, что о планах тётки моя мать в курсе. Они же родные сёстры, ещё и сёстры по несчастью — вырастили неблагодарных дочерей, которые в голодный год им кусочек хлеба не подадут.

Странно только, почему же моя мать, раз у неё такие сильные сестринские чувства, к себе мать Оли не заберёт? А, ну да, куда им ещё одна алкашка, вся больная и из доходов только пенсия?

Когда дети называют меня мамой, то сердце тает от того, сколько любви и тепла эти маленькие люди вкладывают в слово “мама”. Но для меня и Оли “мама” — пустой звук. Обидно, досадно, но живём. И живём скорее вопреки, чем по благословениям наших матерей. Записано со слов Екатерины.